Найти шпиона - Страница 94

* * *

– Он как сквозь землю провалился, уже несколько недель, – говорит Фил, офицер резидентуры, с которым Мачо поддерживает прямой контакт. Каждый сеанс связи проводится в заранее оговоренное время, из людного оживленного места. Сейчас Мачо находится на Манежной площади, а Фил – в туалете ГУМа.

– В «Козероге» не появляется, дома не живет. Наш человек к нему ходил, так на него напали, хорошо смог отбиться… Может, совпадение, а может, кто-то ему угрожает…

Каждый разговор ведется с нового телефона и с новой «симкой», его продолжительность – не больше пяти минут. Повторно ни телефон, ни сим-карта не используются. Отследить или засечь такой контакт практически невозможно. Да и теоретически – тоже.

– И дружок его закадычный, Хорь, тоже пропал… Хотя все говорят, у них такое бывает… Вернутся, никуда не денутся…

– А что мне делать? – холодно спросил Мачо. – Зачем меня оставили?

Он был крайне раздражен. Как может быть раздражен человек, выполнивший серьезное задание, расслабившийся, уже поставивший одну ногу на трап самолета и… получивший приказ о продолжении операции.

Фил вздохнул, и это было слышно даже в окружающем Мачо шуме.

– Да затем, что сейчас все уперлось в тебя! Только ты можешь получить результат! Другого пути нет, а на карте стоят очень серьезные вещи. Очень!

Ну вот. В любом, даже самом пакостном кино рано или поздно наступает кульминация, когда каждому становится ясно: кто по-настоящему хороший и умный, а кто – плохой и глупый. Лощеные красавчики, с высоким уровнем интеллекта, заходят в тупик. Консилиумы, мозговые штурмы, задумчивые почесывания бескрайних академических лбов не дают результата. Трудности образовали непроходимую стену. На академических лбах вызревают болезненные шишки. И тогда на сцену приглашается обычный парень-исполнитель, – пусть не блещущий интеллектом, но с крепкими нервами и стальными мышцами. Выходит вразвалочку, оценивает ситуацию и прошибает стену одним ударом могучего кулака. Вроде все просто, но надо еще знать – как именно и куда ударить! Мачо любил задачки повышенной сложности, как многие мужчинки любят пиво за футбольным матчем по телевизору. Чем труднее, тем интереснее. И он всегда находил решение…

– Дело в том, что у нас ограниченные возможности…

Мачо хмыкнул. Было бы наивно думать, что здесь, в чужой стране и агрессивной среде, резидентура сможет обеспечить «total control».

– Наши люди не могут решить эту задачу…

Мачо хмыкнул еще раз. Агентура у Бицжеральда – это, по большей части, враждебно настроенные к родной стране мозгляки с залысинами, которые для «острых» операций годятся не больше, чем памперс для убийства. Причем памперс в неумелых руках.

– Но мы все продумали и составили план. Даже два…

Мачо хмыкнул еще раз.

– Он рано или поздно появится в «Козероге», мой человек сразу даст сигнал, и ты выйдешь на контакт. По первому варианту, а если не сработает – задействуешь второй. Время заканчивается, завтра в двенадцать позвони, я расскажу о вариантах…

Фил отключился.

Мачо вынул сим-карту разломал ее могучими пальцами и по частям выкинул в разные урны. А недорогой «Сименс» протер платком и оставил на видном месте. Пусть пользуется, кому надо.

* * *

В Москве без двадцати минут полночь. Внутри Садового кольца жизнь начинается после обеда, а в этот поздний час она еще только берет разгон; зато в спальных районах и пригороде желтые ячейки окон уже пустеют, заполняются тьмой, словно невидимый небесный бортник выкачивает собранный за день тружениками-людьми горьковатый жизненный мед.

Вдохновленный этой метафорой писатель Сперанский, вставший сегодня около полудня, чувствует острую потребность в чем-нибудь сладком. Он хорошо поработал сегодня, выдал семь страниц чернового текста, вдобавок из Праги вечером звонил литагент, есть хорошие новости. Ну-с, разве не заслужил он чего-нибудь эдакого?… Сладкого и легкого?… Заслужил. Вот потому Иван Ильич Сперанский и сидит в этот поздний час в кондитерской «Юла» на Маросейке, известной в определенных московских кругах не только своими эклерами, но и разбитными школьницами и студентками, и опытными «травести».

– Пятьдесят «Отборного», два бокала красного молдавского, два пирожных, – говорит Сперанский официанту.

Коньяк он выпьет сам, а вино и пирожные будут стоять на столе, как приглашение провести приятный вечер в не менее приятной компании.

Сперанский обычно пользуется услугами одного вполне надежного агентства, где он, в свою очередь, тоже на хорошем и надежном счету. Стабильный пасьянс из нескольких алчных сопливых дурочек, медсправки, рекомендации, полный конфиденс… Но, как говорил Остап Бендер: «Полную гарантию может дать только страховой полис», – к тому же пресновато, а хочется вспомнить молодость и самому заарканить дичь.

Почти сразу подошла первая:

– У вас не занято?

Сперанский привычно оглядел витрину: угловатое принаряженное личико, темные очки (это в двенадцать-то ночи!), носик в точках угрей, обгрызенные ногти… Н-да, серая мышка в поисках дозы, хвостик дрожит.

– Что, завтра контрольная по химии? – спросил Сперанский. – Готовишься?

Она съежилась, протянула неуверенно:

– Чего-о?

– Занято, – отрезал Сперанский.

Молча окрысилась и ушла.

Он выпил коньяк, огляделся. Через два столика сидит невысокий крепыш с орлиным носом, а с ним – ба!.. – две роскошные куклы, блондинка и брюнетка, похожие на подарочный набор «Мечта педофила». Вот кому повезло. Тонкие, хрупкие, ухоженные, сахар с корицей, лет шестнадцать, наверное… Мм-а! И держатся уверенно. Чувствуется опыт. Сперанский встал, прогулялся к стойке, выпил еще коньяку и вернулся на место. По дороге рассмотрел кукол поподробнее и от этого расстроился еще больше. Куклы высший сорт. Не малолетки, как ему сперва показалось: лилипуточки, взрослые, лица точеные, холеные, глазки бесстыжие. Совершенно новая тема, терра инкогнита! И никаких проблем с законом. Ай, ай, ай…