Найти шпиона - Страница 25

К оглавлению

25

– И этого фигуранта, дядю Колю, поищи хорошенько! – приказал Кормухин. – Через него и подходы к твоему шпиону найти можно, и доказательствами для суда подпереть!

– Есть, товарищ полковник! – как и положено офицеру, отрапортовал капитан Евсеев.

Глава 2
Подземный кошмар

Леший открыл глаза, и первое, что понял, было: жив. Перед глазами мигали зеленые цифры, что-то отсчитывали. Зачем цифры? При чем тут цифры? Он приподнял голову. Висок отозвался на движение резкой болью, но Леший умел не обращать внимания на такие мелочи. Главное – жив. Итак, он приподнял голову и увидел, что зеленые цифры – это панель магнитолы. Ритмичный шум, который он слышал словно из-за ватной стены, оказался песней… или как это у них сейчас называется… Трек. Музыка. Точнее, «кислота». Ля-ля-фа. Ля-ля-фа. Но у чехов в аулах не звучит «кислота». Значит – не аул. Это было второе, что понял Леший. И это было куда важнее того, что он жив. Ну а потом сознание облегченно вернулось на свое место, предметы и события постепенно встали на свои места. Монеты, «николашки»… Монеты вернуть… Разговор окончен…

Шею и запястья от скотча освободили, он выпрямился, правая рука привычно легла на ручку переключения передач. Чужой запах еще витал в салоне, но гости ушли. Осмотрелся. Плоского ноутбука последней модели, с гигантской памятью, встроенным модемом, пишущим DVD и с самой полной в мире схемой подземной Москвы, на месте, конечно, не оказалось. Правда, схема скрыта специальной программой и защищена паролями на двух уровнях, если наверняка не знать, что она там, – хрен найдешь! Ладно, хлопцы, копия имеется, а прибор внесем в счет… Зато карманы целы и мобильник никуда не пропал.

Леший осторожно коснулся пальцами головы. Кровь. Естественно: кулаком его так не выключили бы. Твердый тяжелый предмет без шипов – рукоятка ножа или «пушки». Скорее «пушка». Несколько сантиметров в сторону – и треснула бы височная кость. Но тогда он бы никак не смог вернуть монеты. Значит, эти люди точно знают – как отключать, а как убивать. И они свободно ходят под землей, они отслеживают диггерские метки, хотя сами не оставляют следов, кроме отпечатков ребристых подошв тяжелых ботинок. Сколько раз они с Хорем гадали – чьи это ботинки… И вот, пожалуйста, – довелось познакомиться с их обладателями…

Сколько времени прошло? Часы на панели магнитолы показывали 22:46. Полчаса. Или около того. Почему работает радио? Леший никогда не слушал радио, терпеть не мог говорливых арджеев и жесткую ротацию. Гости веселились, что ли? Нет, такие ребята не склонны к веселью. Да и, когда были гости, было тихо. А-а, понятно. Он сам и включил, когда уронил морду на панель… Это дело легко поправить. Леший нажал кнопку on/off. Радио смолкло.

Главное – очнуться живому, и очнуться не в ауле. Все остальное ерунда.

Леший вытер лицо бумажной салфеткой для очистки стекол, вышел из машины, постоял, привалившись к дверце, пока не прошло головокружение. В десятке метров, как ни в чем не бывало, горели огни «Козерога», оттуда выметались последние посетители, они говорили громко, они восторженно вопили, их подкованные звонкой сталью туфли выбивали одуряющую чечетку. По улице проносились машины, под капотами оглушительно стучали цилиндры, отработанные газы разрывали глушители. Леший прикрыл глаза, приложил ладони к ушам.

– Не в ту пасть пошло? – радостно проорал кто-то рядом.

– Нормально, – сказал Леший, не поднимая век.

Не сразу Москва строилась… Живы будем, не помрем. Надежда – наш компас земной, готовь сани летом, сколько волка ни корми… Что еще?

Тш-ш. Так. Тошноты нет. Апельсины перед глазами не летают, и мертвый взводный не пляшет гопак при свете луны. Пощупав ушибленный висок, Леший пришел к выводу, что кость не плавает, череп в порядке.

Потом вспомнил про сигареты, и это помогло лучше всего. Будто кто-то вернул ручку громкости в нормальное состояние. Придерживая окурок у жадных губ пальцами левой руки, Леший вытянул правую перед собой, растопырил пальцы, свел вместе, опять растопырил. Рука не дрожала. Он открыл заднюю дверцу, заглянул в салон. Визитки свои они, конечно, не оставили. Но на резиновом коврике остались кучки глины и несколько кубиков спрессованной грязи, какие оставляют за собой ботинки на толстой рифленой подошве. Леший энергично вытряс коврики и только тогда почувствовал себя в полном порядке. Он потушил окурок, сел в машину и набрал на мобильном номер Хоря.

Хорь не отвечал.

* * *

Можно было даже не заходить в подъезд, потому что окна не горели. Три окна на западной стороне, которые частенько не гаснут до утра, и громкая музыка, конечно, и пьяный смех, и звонкие девичьи голоса… а карнизы усыпаны белыми точками жевательной резинки. Вот уж точно – Хорь метит территорию с кошачьей методичностью. Но сейчас весь дом, как по заказу, иллюминирован оттенками желтого, и оранжевого, и синего, и зеленого, и даже свекольно-бурого, дом сиял, как «Титаник», все окна горели – все, кроме Хоревых. Казалось, жильцы устроили грандиозную гулянку по поводу пропажи Хоря.

Хотя нет, о пропаже Леший тогда не думал.

Он все-таки зашел в подъезд, поднялся на четвертый этаж, позвонил в дверь и отошел в сторону. Этажом выше послышался невнятный звук. На улице пиликнула автомобильная сигнализация. Из Хоревой квартиры не донеслось ни звука. Леший слушал, но ничего не услышал. Он прошел вперед и глянул вверх, в просвет между лестничными маршами. Там стоял пожилой мужчина в растянутой майке и трениках, он курил, смотрел в окно и бормотал себе что-то под нос.

25